Новости

Балетное лето в Большом. День первый

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПАРТНЕР

ПАРТНЕРЫ ПРОЕКТА

Феерией танца открылся Международный фестиваль «Балетное лето в Большом»

Улькяр Алиева

По-семейному удивительно уютной программой «Dance. Dance. Dance» открылся очередной Международный фестиваль «Балетное лето в Большом». Это был не просто вечер одноактных балетов, а откровенный разговор трех именитых танцовщиков – «Рыцарей танца» – о балете, жизни и любви. Каждый разговор был недолгим, но весьма душевным. Ведь душа балетного артиста, как гласит программа спектакля, «не может молчать». Язык её безмолвен, но пластически выразителен. И кто сказал, что хореотекст не может выразить всю палитру души? Не только выразить, но и порассуждать, разобраться и даже, если верить словам музыканта и танцора Джеймса Брауна, что «Любую проблему на свете можно решить танцуя», найти какое-то разрешение наболевшего вопроса. Даже в таких небольших хореографических композициях, как в данном случае, тем более имея такой интересный состав исполнителей.

***

Каждый артист балета, приближаясь к определённому возрастному порогу, испытывает давление своих внутренних демонов. Его одолевают сомнение, страх перед будущим, чувство невостребованности… Кто-то, как Р. Нуриев, совершает свой головокружительный «прыжок в свободу», обеспечивая себе память на века, а кто-то, подобно когда-то известному премьеру Кировского (ныне – Мариинского) театра Юрию Соловьёву, совершает свой «прыжок в вечность» (если так можно назвать этот шаг), считая, что смерть – это панацея, решение всех проблем.
В своей композиции «Прерванный полет» на музыку П.И. Чайковского (в главной роли – Данила Корсунцев) хореограф А.Бусько не был особо оригинален, сосредоточив переживания героя не на внутреннем «Я» » (а ведь кризис среднего возраста никто не отменял), а на популярном на Западе сюжете о противостоянии Художника и тоталитарной системы (точнее – безжалостного режима, исковеркавшего и «перемоловшего»  не один талант), подтверждением чему служит использование символа ушедшей эпохи – коммунистической звезды – в сценографии. Звезда ярко выделяется над серым антуражем «совковой» квартиры, на фоне которой герой Д. Корсунцева уже с самого начала беспокойно содрогался, рождая ассоциации с пластическими предсмертными мучениями Фредери из «Арлезианки» в хореографии Р.Пети.
Эпизод первый. Герой композиции заворожённо смотрит на звезду, пока вокруг него кружатся Женщина и офисный планктон секретной силовой организации (читай – бывшего КГБ). Последний постоянно появлялся под светом кумачовой звезды, заставляя героя буквально прогибаться под натиском двух образов-символов. Мягкие женские уговоры в исполнении Нины Змиевец (замечательная балерина с типично эйфмановскими протяжёнными линиями танца) и резкие, выворачивающие руки и содрогающие тело методичные удары силовика – Андрея Ермакова должны, по замыслу хореографа, раскрывать тот мини-ад последних дней известного танцовщика.
Эпизод второй. Хореографический класс, в котором герой вместе с Другом (ссылка на пересечение линий судеб героя и Р.Нуриева?) «соревнуются» в прыжках. Финальный прыжок Друга – Алексея Турко – в оконный проём вновь рождает ассоциации с вышеупомянутой композицией Р.Пети. После первого адажио в этот же оконный проём уходит и Женщина, дарующая герою надежду, а после второго любовного дуэта – и сам герой. (Создаётся ощущение, что все проблемы герои балета и авторы композиции решают с помощью окна). Правда, не совсем понятно, зачем отсылать женщину, если она вновь возвращается в своеобразном pas de trois, становясь «водоразделом» между героем и силовиком. Несколько запутанная сюжетная канва проявляется и в том, как герой буквально швыряет женщину на пол и совсем не церемонится, пытаясь то ли удержать, то ли отомстить за то, что она вознамерилась от него уйти (видимо, устав от бесконечных душевных терзаний героя). И её удар заставляет окончательно смириться с неизбежно надвигающейся катастрофой в жизни героя.
Женщина снимает маскировочный костюм с силовика – и герой с удивлением обнаруживает в образе врага своё Alter ego («второе Я»), отсылая зрителя к мысли, что они оба порождение системы. И на фоне короткого щемящего сердце коллажа фотографий и видеоинсталляций с участием известного в прошлом танцовщика Юрия Соловьёва метущая и страдающая душа героя устремляется вверх. Приём воздушной акробатики – явление в балете не новое (вспомним хотя бы уже упомянутого Б. Эйфмана). Однако нередко возникают споры в уместности цирковых трюков в балетном искусстве. И в данном спектакле приём оправдан: он словно ставит восклицательный знак в судьбе героя. Его жизненный полёт прерывается нелепо, но хочется верить, что полёт души танцора в Вечность не будет скован ничем.

* * *

Аннотация к композиции в исполнении Игоря Колба «No Name» – «Безымянный» (почему-то известный танцовщик и его соавтор Александр Челидзе назвали ее «С чистого листа») оказалась намного интереснее, чем сама концепция «выстраданного пластического размышления на тему внимания к хрупкому внутреннему миру творческой натуры и о её часто болезненных отношениях связях с действительностью, о месте человека в современном мире, где информационная доступность и широчайшие коммуникативные возможности соседствуют с ощущением абсолютной изоляции и тотального одиночества».
Признаком одиночества, по-видимому, должна служить кукла, сброшенная с колосников на сцену. Приём «человек как марионетка» не нов, если вспомнить композицию новомодной Кристал Пайт «Dark Matters», но всегда привлекательна его образно-идейная и пластическая концепция. Стеклянные глаза, ноги и руки – «подвешенные», словно на ниточке, и тщетная попытка встать. И когда герой И. Колба наконец встаёт, то пытается судорожно расправить свои крылья. Правда, мягко-пластичные движения тела, рук, осторожные, по-кошачьи «бархатные» шаги и периодическое оглядывание назад никак не согласуются с резко-механическим, бьющим по нервам, музыкальным фоном композиции «Pulpit» эмо-рок-группы «Old Gray» с депрессивно-надрывным текстом: «Я просыпался с кровью во рту в большинстве дней. Вдыхая металлический вкус. Я – ложь. Я – болезнь. Я сгниваю» (если герой И. Колба и «сгнивает», то делает это весьма элегантно).
Смысловую нагрузку несёт в себе лаконичное видео и световое оформление композиции. Замедленный повтор движений на видеоинсталляции (как гласит аннотация, это следующая за героем дьявольская тень), замкнутая световая «коробка» (словно герой перед зеркалом пытается получше рассмотреть себя, осознать кто он, ощупывая лицо, руки, ноги), застывший «немой крик» (приём весьма популярный в контемпе, если вспомнить хотя бы «Фальшивую улыбку» Росс Фредди Рея), а далее и вовсе «крик души» – озвученная фраза «Я не понимаю!» – заставили зрителя призадуматься. Тем более далее исполнитель пытался что-то выгравировать не только телом, но и вытянутой рукой, а также движениями, напоминающими метание молота (намёк на метание в душе героя?) и периодически высматривая что-то в зале. Публика с большим удовольствием смотрела на великолепный обнажённый торс исполнителя, красивую пластику тела, роскошную игру и перекаты мышц, но проникнуться в душевные переживания, скрытые за этой красивой внешней оболочкой, не торопилась.
Усмешка героя на видеоинсталляции ознаменовалась началом второй части композиции под «Largo» И.С. Баха (вероятно, авторы решили сыграть на музыкально-пластическом контрасте двух частей). Однако сильный контраст замечен не был, но выверенная скульптурная пластика исполнителя более органично смотрелась под барочную музыку. Свет, вторя движениям танцора, то расширялся от маленького квадрата – и охватывал всю сцену, то сужался до светового «пятачка». Протянутая к небу рука и ответ – струя света и мягкое серебристо-белое кружение конфетти (зима в душе и вокруг героя? Тем более, что после «вырубки» света, конфетти кружились уже на пустой сцене).
Руки, закрывающие лицо в локтевых заломах в финале, – выражение отчаяния – и опять многозначительный взгляд в зрительный зал. Публика ожила, прониклась и, как итог – долгие аплодисменты и крики «браво!», которые, словно бальзам (судя по искренней улыбке И. Колба), постепенно излечивали израненную душу его героя.

 * * *

Среди двух философско-хореографических эссе-размышлений о смысле и бренности жизни привлекательно смотрелась композиция Э.Фаски с участием Евгения Иванченко и его обаятельной, удивительно «шпагучей» партнёрши по Мариинской сцене Ренаты Шакировой. Сама композиция носит название «Лифт» (место встречи двух героев), однако ей вполне подойдет название «Вот и встретились два одиночества». «Лифт» оказался очаровательным кунштюком, где автор постановки органично и со вкусом подобрал пластическо-композиционное решение (не без влияния современных мэтров балетного искусства) и музыкальную основу.
Первая часть – «Встреча» – под звуки знаменитой «Шутки» И.С. Баха. Герои – Юноша и Девушка – застревают в лифте (не иначе как шутка высших сил – «когда боги смеются»). Ситуация весьма прозаичная для мегаполиса, но судьбоносная для героев. Вот они беспомощно озираются, мечутся по сцене-кабине лифта, словно у них клаустрофобия, дрожь в коленях сменяется яростью, паникой и женской истерикой. Герои синхронно и с ужасом смотрят на часы (ритм жизни заставляет всегда бежать, опаздывать и успевать). От нечего делать Девушка, как истинная дочь современного мира, утыкается в гаджет, вызывая очередной приступ ярости у героя, попытку отобрать сей предмет. И, как следствие, ее пощёчина Юноше, дабы охладить раздражение, знаменует начало второй части композиции – «Скандал».
Под звуки маскарадного хачатуряновского «Вальса» Юноша медленно закипает (чеканное выстукивание пятками по полу сцены), а потом, под пристальным взглядом притихшей героини, мечется из стороны в сторону, ударяя ногой по кабине лифта. Его движения повторяет и Девушка, затевая драку, швыряя деловой пиджак героя на пол и с удовольствием пиная его ногами (эмансипация во всей красе).
Внезапная тряска лифта – и герои бросаются в объятия друг друга в поисках хоть какой-то защиты, тем самым открывая третью часть композиции – «Воспитание чувств». В двух сольных композициях под сентиментальную джазовую песню Эрролла Гарнера и видеоинсталляции, которые можно охарактеризовать «двое в парке под одним зонтом», зарождались «ростки» интереса и чувств к парнёру/партнёрше, ещё раз подтверждая аксиому, что от любви до ненависти (и наоборот) – всего один шаг. Пластические «шаги» взволнованно отмерял герой, а у героини от пробуждающихся нежных чувств в пируэтах кружилась голова.
И вот четвёртая часть, которую можно назвать «Любовь». Вновь Бах. Под звуки его знаменитой «Арии» перед ещё недавно посторонними людьми открывается целая Вселенная. Герои ощущают головокружительное чувство свободы от пружинисто-нервного безликого внешнего мира, когда можно восторженно парить в окружении любимого/любимой, набирая высоту – физическую и духовную. А для этого нужно лишь, чтобы лифт вовремя остановился… Отдельное «браво» хореографу, который сумел усмотреть в этой прозаичной love-story весьма благодатный материал, подняв его на определённую высоту художественно-хореографического обобщения. И каждое исполнение данной хореографической миниатюры всегда будет иметь успех у публики, лишний раз подтверждая слова О.Уальда: «Жизнь – слишком серьезная штука, чтобы воспринимать её слишком серьезно».

Удивительно оригинально был «обыгран» финальный поклон вечера. Трое участников на сцене. Первый – сидя на стуле, словно на троне, и двое – по бокам. Звуки голоса и мелодия танго великого аргентинского маэстро К. Гарделя словно возвращали во времена, когда этот страстный и полный затаённой тоски танец был исключительно мужской прерогативой. И кто сказал, что Танго втроём ограничено лишь рамками классического любовного треугольника? Это может быть танец-единоборство, танец-спор, где каждый из участников пытается перетянуть внимание зрителей на себя.
Последний воздушный поцелуй, поклоны даже верхнему ярусу зрительного зала. Ведь ради того, чтобы услышать отклик зрителя, искренние аплодисменты и выкрики «браво!» балетный исполнитель дарит публике в каждом выступлении частицу своего сердца.

Улькяр Алиева – театральный и музыкальный критик, доктор искусствоведения, профессор Азербайджанской Национальной Консерватории.

С отличием окончила специальную музыкальную школу им.Бюль-Бюля и Бакинскую Музыкальную Академию (научный руководитель – известный азербайджанский советский музыковед, профессор Эльмира Абасова).
Активно сотрудничает со СМИ Азербайджана и России (интернет-порталами Day.az, Vesti.az, Ann.az, Teatralspb.ru, Belcanto.ru), газетами ("Зеркало", "Каспий", "Эхо", "Известия Азербайджана"), журналами "Культура" (Азербайджан-Россия), "Балет" (Россия).
Автор 5 книг (последняя монография издана в Германии и была включена в международный каталог "Изобретение в музыке"), 2 брошюр, 55 научных и свыше 1000 публицистических статей, в которых затрагиваются актуальные проблемы современного музыкознания.
Постоянный представитель Азербайджана на международных конференциях и в медиафорумах.
Действительный член Международного общества музыковедов (Швейцария) и Американского общества музыковедов. Член Союза журналистов Азербайджана. В 2016 году награждена высшей премией Союза журналистов Азербайджана – премией имени Гасан бека Зардаби.