Libretto and choreography: Michel Fokine
Reconstruction of choreography and staging: People’s Artist of Russia Andris Liepa
Musical director: Honoured Artist of Ukraine Viktor Ploskina
Sets and costumes: Leon Bakst
Lighting designer: Nina Ivankina
Assistant ballet masters: Honoured Artist of Russia Svetlana Romanova, Honoured Artist of Russia Igor Pivorovich
Conductors: Vladimir Ovodok, Yuri Karavaev
Running time: 50 minutes
Premiere: 3 October 2014

Жар-птица – Алина Руденко
Иван-царевич – Игорь Артамонов
Царевна – Аполлинария Картавцева
Кощей Бессмертный – Алексей Бояринов (1-ое исп.)

Pursuing the Firebird, Prince Ivan finds himself in Kashchey’s ominous kingdom. His castle looms in the distance, surrounded by the enchanted garden and the stone wall. Golden apples shine with mysterious light in the magic tree.

Like a flame of fire, the Firebird flies down on the tree and doesn’t notice Prince Ivan. After a long chase Ivan manages to seize her. The Firebird tries to break free from the Prince’s strong arms and fly away, and implores him to give her freedom. Prince Ivan yields to the entreaties. To thank him, the Firebird gives him a magic feather which possesses miraculous power, and flies off.

Captive tsarevnas walk down from the tall tower to Kashchey’s garden. They make merry around the tree with golden apples. Prince Ivan falls in love with one of them, the Beautiful Tsarevna.

Suddenly, Kashchey’s vicious servants appear in all the parts of the enchanted garden. Finally, Kashchey the Immortal comes out, with a long gray beard touching the ground, with his fingers resembling the roots of an old tree. Leaning on his staff, he approaches Ivan slowly and menacingly. Anyone who dares to sneak into Kashchey’s kingdom will get to know his rage. The Prince is threatened with sharing the lot of numerous valiant knights – to be turned into stone.

For the sake of the beloved, Prince Ivan fights with Kashchey the Immortal and his army. Ivan uses the Firebird’s gift, the magical feather, to summon her to his rescue. The Firebird begins an infectious wild dance, compelling Kashchey and his servants to participate until they collapse from exhaustion. Meanwhile, Prince Ivan finds and breaks the magic egg containing Kashchey’s death. Kashchey's heathen kingdom disintegrates, and nightmares disappear. The knights awake from the spell and return to life. An impressive sunny apotheosis crowns the ballet.

"Жар-птица" – первый балет на русскую тему в антрепризе Сергея Дягилева. Понимая, что Париж необходимо "угостить" чем-то исконно русским, он проанонсировал это название еще в афише первого сезона в 1909 году. Но балет не успели поставить. Ловкий импресарио занялся подтасовкой – хотя на афише была заявлена "Жар-птица", на сцене исполнялось pas de deux принцессы Флорины и Голубой птицы из балета "Спящая красавица", неизвестное парижанам, притом в новых ориентальных костюмах Льва Бакста. Лишь год спустя в Париже появилась настоящая "Жар-птица", которая имела огромный успех и на долгие годы осталась в репертуаре труппы. "Жар-птица" – первая балетная партитура Игоря Стравинского, прославившая имя начинающего тогда композитора за пределами России. Именно Дягилев привел его в балет. Именно для Дягилева он сочинил свои самые знаменитые балетные партитуры. И в дальнейшем – в течение всей долгой творческой жизни – композитор сохранил самую нежную привязанность к балету. Впоследствии Стравинский сотрудничал со многими хореографами – и русскими, и зарубежными. Но самые прочные отношения у него сложились с Джорджем Баланчиным – последним в ряду знаменитых хореографов-дягилевцев. Баланчин осуществил 27 балетов на музыку Стравинского. Уже в США он поставил свою версию "Жар-птицы" с декорациями Марка Шагала.

У истоков дягилевской "Жар-птицы" стояли двое – Стравинский и Фокин. Впоследствии Фокин не раз вспоминал об их сотрудничестве над балетом, который, такт за тактом, создавался в теснейшем творческом содружестве композитора и балетмейстера-либреттиста. Об этом он рассказал в своих мемуарах "Против течения": "Я не ждал, пока композитор даст мне готовую музыку. Стравинский приходил ко мне с первыми набросками, с первоначальными мыслями. Он мне их играл. Я для него мимировал сцены. Я изображал царевича. Забором было мое пианино. Я лез через пианино, прыгал с него, бродил, испуганно озираясь, по моему кабинету… Стравинский следил за мною и вторил мне отрывками мелодии царевича на фоне таинственного трепета, изображающего сад злого царя Кощея. Потом я был царевной, брал боязливо из рук воображаемого царевича золотое яблоко. Потом я был злым Кощеем, его поганой свитой и т.д. Все это находило самое живописное отражение в звуках рояля, несущихся из-под пальцев Стравинского, также увлеченного этой интересной работой". Так, из повседневных на вид музыкально-танцевальных занятий, рождался шедевр – одна из первых и абсолютно новаторских красочно-декоративных партитур ХХ века, которая в форме отдельной музыкальной сюиты до сих пор часто исполняется на симфонических концертах лучшими дирижерами и оркестрами мира. После балетных опытов Петра Чайковского и Александра Глазунова во многом именно благодаря Стравинскому музыка в балете стала не только равноправной составляющей, но и основным компонентом для целой серии новых версий "Жар-птицы", которые со сказочной быстротой множатся до сих пор. Но несмотря на то, что среди постановщиков числятся такие знаменитости, как Морис Бежар, Джордж Баланчин, Джон Кранко, Джером Роббинс, Борис Эйфман, их решения не в состоянии затмить первую редакцию фантастической красоты, которая увидела свет в Париже.

У этого балета нет единого литературного источника. Он создавался на основе многочисленных русских сказочных мотивов. Фокина – автора либретто – прежде всего, прельстила таинственная Жар-птица, огненные полеты которой ошеломляют во многих сказках, но, как ни странно, до того этот образ никогда не использовался ни в опере, ни в балете. Постепенно сюжет про Ивана-царевича, который, преследуя это фантастическое существо, попадает в мрачное царство Кощея Бессмертного, обрастал новыми сюжетными подробностями и сценическими деталями. Ночью в саду резвились, золотыми яблоками играли его пленницы-царевны. В одну из них – Царевну Несравненную Красу, влюблялся Иван-царевич и ради ее спасения вступал в сражение с Кощеем и его поганым войском, в камни превратившим уже многих смельчаков. Дивным волшебным пером – подарком-выкупом пойманной Жар-птицы – он призывал ее на помощь. Дева-птица (излюбленный образ символистов начала ХХ века) затанцовывала и колыбельной усыпляла измотанное неистовой пляской Кощеево царство. А тем временем Иван-царевич разбивал волшебное яйцо, в котором заключена смерть Кощея. В прах рассыпалось чудовище, а вместе с ним исчезали и ночные кошмары. Оживали окаменевшие витязи. Роскошный русско-византийский солнечный апофеоз венчал балет.

В этом сюжете многие усмотрели славицу русским, сбросившим татаро-монгольское иго, а в самой Жар-птице обнаружили сходство с вечно возрождающимся Фениксом, откуда в костюме балетной героини и появились излюбленные Львом Бакстом восточные мотивы: на героине не огненная пачка, как сейчас, а восточные шальвары, головной убор с перьями и жемчужными нитями, волосы, заплетенные в длинные косы. Эта партия – лучшая в ряду "восточных красавиц" балерины Тамары Карсавиной, которую называли душой фокинских балетов. Она по внешности – модель для лермонтовской Тамары в "Демоне" – прельщала Запад своей таинственной красотой. К тому же Фокин сочинил для нее дотоле невиданную хореографию. Искрометная и сверкающая, в огромных полетных прыжках, она пересекала пространство сцены, дикая и неукротимая, то рвалась из рук поймавшего ее царевича, то покорно затихала в его объятиях. В этой партии присутствовал модифицированный до неузнаваемости классический танец – резкий и порывистый, с неожиданными остановками, непривычными положениями рук, которые то обхватывали тело балерины, то рвались ввысь в ориентальных изгибах. Кинопленка не сохранила танец самой Карсавиной. О нем опосредованно можно судить лишь по Жар-птице знаменитой английской танцовщицы Марго Фонтейн, с которой в 50-е годы ХХ века эту партию готовила знаменитая русская балерина.

В духе "босоножки" Айседоры Дункан была решена партия Царевны Ненаглядной Красы и ее подружек – они танцевали босиком, одетые в расшитые рубашки, играли длинными распущенными волосами. Такого еще не видела ни русская, ни зарубежная балетная сцена.

В гротескной манере решались все поганые пляски: чудища, билибошки, кикиморы и страшилища ползали, прыгали и вращались в воздухе с подогнутыми под себя ногами, выделывали всякие замысловатые виртуозные раs, кувыркались и пугали, как могли. Высохшим от злобы, высоченным стариком предстал сам Кощей.

Фокин изгнал из этого балета и старую условную пантомиму времен Петипа – ее заменил действенный танец и всем понятная игра.

Экзотичностью, красочностью, таинственностью "Жар-птица" ошеломила и околдовала Париж. Она оказалась своевременной и стала модной. Несмотря на то, что впоследствии балет многократно возобновлялся, притом не всегда под присмотром самого Фокина, его хореография мало изменилась. Зарубежный вариант балета близок к оригиналу.

Гораздо печальнее жилось "Жар-птице" в России. Как и другие произведения дягилевской антрепризы и русского зарубежья, она тут почти не шла, хотя свои редакции показали такие балетмейстеры, как Федор Лопухов, Константин Боярский, Борис Эйфман, Валентин Елизарьев. Лишь в 1993 году фокинскую редакцию в Россию вернул Андрис Лиепа, поставив ее в Мариинском театре. Главную партию в ней великолепно исполнили Ирма Ниорадзе, Диана Вишнева. А.Лиепа также создал видеофильм "Возвращение Жар-птицы", где сам выступил в главной партии в паре с Ниной Ананиашвили. А партию Царевны Ненаглядной Красы исполнила Екатерина Лиепа.

В 2003 году Андрис Лиепа перенес этот фокинский спектакль в Италию – в Римский балет. Подобно Фениксу, "Жар-птица" всегда возрождается и сегодня она в репертуаре Большого театра Беларуси.