Архив новостей

Балетное лето в Большом

 18 июня одноактные балеты «Жар-птица» и «Шехеразада» продолжили программу  «Балетного лета в Большом». Улькяр Алиева о втором вечере проекта.

На спектакле с участием прима-балерины «Кремлевского балета» Александры Тимофеевой побывала гость «Балетного лета» известный азербайджанский музыковед доктор искусствоведения Улькяр Алиева. Впечатлениями от встречи с белорусской балетной труппой Улькяр Алиева делится с нашими зрителями.

Очарование балетных сказок

Вечер второй

Улькяр Алиева

Две фокинские сказки - русскую «Жар-птицу» на музыку И.Стравинского и арабскую «Шехеразаду» на музыку Н.Римского-Корсакова - рассказали уже во второй вечер Международного фестиваля «Балетное лето в Большом». Два спектакля по хореографии и в честь 125-летия со дня рождения великого хореографа Михаила Фокина для Большого театра Беларуси восстановил Андрис Лиепа, сам когда-то блиставший в партиях Ивана-Царевича и Шахрияра.

Самый большой «плюс» всех фокинских постановок А.Лиепы – это до мелочей скрупулезная реконструкция знаменитых балетов, отметивших уже вековую историю. Яркие декорации и костюмы мирискусников Льва Бакста и Александра Головина, вводящие в атмосферу яркого русского колорита в «Жар-птице» и роскошного восточного пиршества красок сценических костюмов Л.Бакста в «Шехеразаде», и по сей день завораживают публику, подуставшую от дизайнерского конструктивизма и минимализма современных постановок (эстетам моды будет интересно узнать, что влияние балета «Шехеразада» было так велико, что в моду вошли восточные тюрбаны и шаровары в стиле Бакста).

В программе в качестве реконструкторов декораций заявлены Анна и Анатолий Нежные. Красочно-яркое декоративное панно, вводящий в мир Востока и великолепные цвето-световые эффекты-блики, рисующие игру волн южного моря – убеждали, а вот немного лаконичные декорации с «растушёванными» красками (в духе марокканского антуража), невольно навевали ассоциации со сценографической стилистикой восточных григоровичевских балетов, в частности, со сценографией балета «Легенда о любви», созданной Симоном Вирсаладзе.

А теперь поподробнее.

Замечательная дансантная музыка И.Стравинского, передающая, точнее, комментирующая каждый жест исполнителей и абсолютно волшебная по своей красоте музыка Н.Римского-Корсакова вкупе с не менее яркой и в плане драматургического построения, и в плане хореографического текста режиссёрской концепцией Михаила Фокина очаровывает. Что же касается сюжетной основы фокинских балетов, то в либретто явно прослеживаются некоторые нестыковки фабульной составляющей: например, почему Жар-птица довольно легко попадается в руки и подчиняется Ивану-Царевичу (или это очередная женская уловка?), при этом без особого усилия справляется с Кащеем и его поганым царством, закружив их в хороводе, а затем и вовсе усыпляет в «Колыбельной». Ну, а второй балет, несмотря на название, - всего лишь вводная часть знаменитых сказок, повествующая о неверности первой жены Шахрияра, после которой он потерял веру в женщин, и к героине-рассказчице – Шехеразаде - не имеет никакого отношения. Как бы то ни было, несмотря на номерную мозаичную составляющую, каждый одноактный фокинский спектакль – настоящий мини-шедевр, обладающий гармонической цельностью восприятия. Чему способствовало и выступление примы театра «Кремлёвский балет» Александры Тимофеевой, которая в рамках второго вечера балетного фестиваля создала яркий образ русского аналога птицы Феникс - Жар-птицы.

Для партии блестящей волшебной Птицы важно всё, каждая деталь: и лёгкие, «порхающие» прыжки, и движение рук, трепет кистей, и царственная грация, и застывшие на мгновения эффектные позы в духе эстетики немого кино, и даже взгляд. Только партию Жар-птицы хореограф «выделил» пуантами – обосабливая даже по высоте языческий образ, связанный с культом огня, света и солнца от прочих земных обитателей. А.Тимофеева в каскадах jete и туров парила на сцене, завлекала в стремительный круговорот chaine, чётко фиксировала точки-позы и была просто завораживающе выразительна в жестовой пластике. В плясе «нежити», решённом в плане эффектной сцены-ревю, взгляд невольно приковывался не к кордебалету, а к А.Тимофеевой, стоящей у кромки сцены, которая буквально священнодействовала, властно подчиняя своим пластичным рукам каждого исполнителя вихревого танца.

Её партнёр – Антон Кравченко - c внешностью картинного царевича, крепко удерживал титульную героиню в многочисленных силовых поддержках, убедительно подчиняя себе горделивую искрящуюся красавицу-Птицу. Босоногая Ненаглядная Краса – Людмила Кудрявцева - в лирическом образе покоряла и царевича, и публику мягкостью, с позволения сказать, земной теплотой, а её подруги-царевны аккуратно плели хороводно-хореографическую вязь, постоянно раскланивались в пояс то царевичу, то ожившим витязям-женихам, красиво прорабатывая пантомимные сцены.

Юрий Ковалёв великолепно выстроил образ импозантного и чертовски обаятельного Кащея: белорусский исполнитель прочувствовал стилистические нюансы богатой на детали остро пародийной хореографии: «негнущиеся» в коленях ноги, предавая старческую походку закостенелого сластолюбца; постоянные пальцевые движения, «встряски»; угловатые, «рваные» движения рук, тела, ни на минуту не забывая эффектно и весьма эффективно размахивать подолами своего блестящего плаща. Юрий Ковалёв настолько увлёкся сценическим образом, что умудрился «управлять» своим кордебалетным «царством» даже после спектакля, на финальном поклоне, весьма выразительно поочерёдно представляя публике группы исполнителей, вызвав шквал аплодисментов зрительного зала, забыв при этом снять свою сценическую маску.

И оркестр, под руководством Виктора Плоскина, весьма тщательно создавал красочную фантастическо-причудливую и изобретательно-варьированную пластику Адажио Жар-птицы с Царевичем, выразительно пропевал светлый мелос русской песни в «Хороводе царевен» и остро пульсировал в «Поганом плясе Кащеева царства». Но как бы ни была оригинальна и выразительна музыка И.Стравинского, уже на первых аккордах грозного лейтмотива Шахрияра, - и далее при появлении восточной истомы в соло скрипки и оркестр, и танцоры, и зрители с явным удовольствием погрузились в утончённый, чувственно-страстный колорит великолепного балета «Шехеразада».

В своё время, балет, ставший шоком и сенсацией в Париже из-за невиданной дотоле сцены оргии (с ее эротическими позами и акробатическими элементами) и экзотическими нарядами, и в наше время - век интернета и телекоммуникаций, когда искушённого зрителя удивить довольно сложно, искусное сплетение рук и тел в страстном любовном Адажио Зобеиды и Золотого Раба выглядит всё так же чувственно.

В партии любимой жены нет нужды блистать в технической виртуозности, на первый план выходит томная пластика, протяжённость линий, драматическая убедительность характера и смысловая нюансировка, заставляющая (несмотря на весьма непривлекательный имидж героини-изменницы) в финале посочувствовать ей. Белорусская прима – восхитительная Ольга Гайко - в партии обольстительно-коварной Зобеиды изящно «таяла» в изгибах тела, извивала и обволакивала  змеиной пластикой рук  то Шахрияра, то Золотого Раба, а в конце и вовсе изысканно (в жестах и мимике) выстрадала смерть любовника, холодность мужа и, не без драматического пафоса, заколола себя кинжалом.

Золотой Раб в великолепном исполнении Игоря Оношко на протяжении всего балета весьма убедительно демонстрировал скучающей жене шаха ловкость и силу во всевозможных прыжках и турах (ради такого темпераментного красавца можно и голову потерять), с кошачьей грацией извивался у ног красавицы (на то он и раб правителя, и раб своей страсти) и весьма правдоподобно встретил свою смерть от руки Шахземана - Егора Азаркевича. Юрий Ковалёв в пантомимной партии Шахрияра активно и выразительно жестикулировал, а вот от Андрея Посоха ожидалось более колоритного, с позволения сказать, «вкусного» воплощения партии Евнуха, тем более образ комичного и алчного гаремного служителя просто находка для проявления актёрского таланта исполнителя.

Из других «плюсов» постановки – трио одалисок (в исполнении Надежды Филипповой, Александры Чижик и Виктории Тренкиной) которое «смягчило» несколько досадное впечатление от несогласованного действия кордебалета в кульминационной сцене «Оргия».

А каким был роскошным оркестр под руководством Виктора Плоскины! За маэстро наблюдать и буквально смаковать каждый оборот партитуры Римского-Корсакова в исполнении оркестра театра, было не менее интересно, чем за разворачивающимся сценическим действием. Оркестр театра буквально выткал и создал такую музыкально-оркестровую «ткань», которую у музыковедов принято называть «монументальным оркестровым полотном»: с великолепным рельефным мелосом, динамическими градациями и словно физически ощутимой плотной тембральной насыщенностью. Экспрессия исполняемых моментов была незабываема, особенно в трагической финальной составляющей спектакля. Не случайно зал буквально «взорвался» от восторга, когда на сцену вышел В.Плоскина - единственное, что смогла сделать благодарная публика, отдавая дань таланту и высокому профессионализму дирижёра. Сам маэстро получил сразу два букета, долго прицеливался, кому в оркестровую яму бросить один из них. Кому всё же предназначался долгожданный букет – неизвестно, но автору этих строк показалось, что букет достался первой скрипке.

Балет «Шехеразада» при любом «раскладе» исполнительского состава пользуется успехом у публики. А в этом вечере сошлось всё: и главные исполнители, и дирижёр словно поставили цель - «растопить» эмоции зрителей, и им это удалось, как никогда. Приём у публики исполнение вызвало самый радушный: овации по окончании показа были долгими, после закрытия занавеса с последним аккордом случаи стремительного покидания зала были единичными.

P.S. У этого вечера был и свой «закулисный» герой, вернувший классическим спектаклям их первозданную красоту – Андрис Лиепа. Менее щепетильный постановщик, скорее всего, представил бы некую маловразумительную концепцию собственного производства, сославшись на «малоизвестный автограф» (и кто проверит?) или сенсационные выводы «современного взгляда на творческое наследие хореографа». И в этом смысле, Андрис Лиепа, принявший эстафету балетного мастерства у своего великого отца – Мариса Лиепы, оказался весьма внимательным исследователем дягилевских спектаклей, бережно восстановившим «язык» и дух хореографии своего великого предшественника – Михаила Фокина. Ну, а успешное возвращение фокинской хореографии на белорусскую сцену даёт надежду, что и через век легендарные, уже ставшие классическими, постановки будут восхищать не только театральных критиков и завзятых балетоманов, но и рядового зрителя.

Алиева Улькяр Сабир кызы

Доктор искусствоведения. Автор 4 книг (последняя монография была издана в Германии и была включена в каталог «Изобретение в музыке»), 2 брошюр, 52 научных и свыше 500 публицистических статей, в которых затрагиваются актуальные проблемы современного музыкознания.

Участница республиканских и международных конференций, медиафорумов.

В 2005 году была удостоена диплома Министерства молодёжи, спорта и туризма в номинации «Лучший музыковед года».

В 2007 году была удостоена специального диплома Общереспубликанского конкурса научных статей «Современная культура Азербайджана: проблемы и перспективы» в номинации «Молодой учёный»

В 2014 году была удостоена диплома «За цикл высокопрофессиональных статей, освещающих белорусско-азербайджанское сотрудничество в области культуры» Посольства Республики Беларусь в Азербайджане.

Активно сотрудничает со СМИ Азербайджана и России (интернет-порталами Day.az, Vesti.az, Ann.az, Teatralspb.ru), газетами («Зеркало», «Эхо», «Известия Азербайджана»), журналами «Культура» (Азербайджан - Россия), «Балет» (Россия).